Гамджикот, 2012
Мы спускались в густом белесом облаке по горному хребту, напоминающему палубу древнего корабля. Шли мы довольно быстро, но край хребта неизменно удалялся и все также маячил впереди в белой пене мистического океана. Безысходность и ужас обуяли мою душу, и я повернулась назад в страхе, что в этом фантастическом мире мой друг исчез. Но англичанин шел со своим обычным абсолютно невозмутимым видом.
— What’s happened?
— Nothing.
Вдруг из беспросветного тумана послышался ужасный человеческий крик, которому вскоре начал вторить вой собаки. Постепенно из бездны стала проявляться деревня Гамджикот. Каменные дома, испуганно прижимаясь друг к другу, тесным кольцом окружили небольшую площадь с каменным постаментом в центре. На нем стоял религиозный деятель и что–то громко кричал. Его крик со странными завываниями достигал, казалось, края света.
Туманы и дожди мешали продолжить наш путь и мы поселились в гостевом доме. Бедная вдова переделала пристройку для скота в 2 гостиничных номера с помощью нехитрого ремонта: пол тщательно промазала красной глиной, а каменные стены побелила известкой. Из предметов интерьера здесь присутствовали только самодельные деревянные кровати и стол. Яркие репродукции с изображением индуистских Богов и фотографии предков украшали эти простые помещения.
Снова деревню накрыло тяжелое облако. И только местами из белой мглы, как призраки, выступали куски домов и ветки старых деревьев. На каменной ступенчатой дороге иногда материализовались путешественники. Они были одеты в праздничные костюмы, напоминающие яркие цветы на фоне белесой мглы. Через мгновение дорога их поглощала. Вот прошествовали буддийские монахи, сосредоточенные и безмолвные, как инопланетяне.
Из ничего появилась непальская семья. Среди экзотически одетых людей резко выделялась тоненькая светловолосая европейка с непальским мальчиком за руку. Поравнявшись с постоялым двором, она на английском языке спросила можно ли воспользоваться туалетом и, получив утвердительный ответ, зашла. С ребенком она разговаривала по-русски!
— Привет, — сказала я мальчику.
Он в испуге прижался к маме.
— Сын с чужими разговаривает только на непальском, — объяснила женщина. — И для него, как гром среди ясного неба, что кто-то еще знает его с мамой секретный язык.
— Сколько лет ты живешь в Непале?
-6.
— И как?
Женщина что-то быстро начала говорить на местном диалекте, а потом привязала мальчишку платком к спине, как это делают непальцы, и побежала догонять свою семью.
Все спешили на праздник, чтобы под протяжную первобытную песню и тревожный стук барабанов забыть свою индивидуальность и слиться вместе с горами, лесом и животными в единый вращающийся механизм с огромным костром в центре.
Меня пригласили на праздник поминовения усопших. Он начинался после захода солнца. Вымощенную булыжником площадь освещали только свечи. В центре сидели певцы и под ритмичный стук барабанов горловым голосом пели древнюю, как мир, песню. Группа мужчин в летящих костюмах, похожих на оперения, сосредоточенно двигались в такт музыки. Их неестественные рубленые движения создавали иллюзию танца птиц в брачный сезон. Некоторые из них остановились в круге, вбили в землю бамбуковые палки и начали создавать фантастическое сооружение. Вначале они строили лестницу в небо, которая чудесным образом стала обрастать цветами и листьями. В мерцающем свете свечи казалось, что хаос тропических джунглей преобразуется в силуэт человека, вокруг которого двигаются фантастические птицы.
Темп музыки нарастал, танцоры уже кружились волчком, сидящие вокруг зрители, завороженные зрелищем, начали сосредоточенно двигаться в такт. Фигура из растений и цветов постепенно превращалась в огромную сову. И когда превращение окончательно завершилось, создатели положили ее на деревянное сооружение и подожгли. Все в исступлении кружились вокруг костра. Казалось, еще чуть-чуть и мы тоже превратимся в птиц и полетим в небо.
Асс сказал мне, что этот праздник объясняет одну идею: смерти не существует.
Лестница в небо, 2012
Господь, пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим.
Псалтырь. Псалом 22.
Я иду из Аджуны в Шапору и в какое-то мгновение чудесным образом попадаю на дорогу моего детства, которая находится на расстоянии пятидесяти лет назад и многих тысяч километров отсюда. Здесь ничего не изменилось с тех древних времен. Цветочное поле все то же: светлое на фоне более темного ультрамаринового неба. Воздух так же напоен ароматом душистых трав и звуками лета. А, главное, в душе такой же покой, счастье и предвкушение праздника.
Я с восторгом осознаю, что здесь действительно реализовалось недостижимое – возврат в состояние детства, где нет ни нужды, ни холода, ни боли, где небо и земля радуют и дарят ни с чем несравнимое незамутненное чувство бытия и гармонии. А от одной только мысли: «Я есть!» поет душа и открывается величие Божьего творения.